Война и подвиг
Что такое подвиг? И каково его значение для феномена войны. Древнеримский историк Корнелий Тацит предупреждает, что посредством подвигов фальсификаторы военной истории прикрывают позор и преступления. А это означает, что подвиг можно использовать и для политических спекуляций.
Несомненно, во время войны подвиг возможно и играет определенную роль, но не в состоянии исчерпать саму суть войны как процесс. А это так, потому что он всегда идет рука об руку со своими антиподами – предательством, отсутствием мужества, воли, стойкости и т. д.
В принципе, подвиг является сопутствующим, но не и определяющим явлением во время войны. Ее самой яркой и манящей в эмоциональном отношении природой.
Мир регулярно отмечает очередную годовщину победы над Гитлеровской Германией. И в очередной раз остается в плену своих иллюзорно-чувственных, обвеянных ностальгичностью, оценок. И главная роль отводиться подвигу. Однако наступил тот момент, когда человек должен порвать со своим эмоциональным восприятиям войны и попробовать осмыслить ее разумом.
Война имеет свою логику. Ее можно математически обосновать. Чаше всего это и есть самый популярный исторический подход. Вторая мировая война не делает изключение из этого устоновившегося правила. Но логика является толко одной из формальных, внешних сторон войны. А она, как правило, имеет множество своих внутренних закономерностей как диалектика развития, которую нельзя раскрыть при помощи традиционных, формально-логических, методов.
Возьмем к примеру конкретный пример, в котором проявляются обе формы – формально-логическая и деалектическая и их способность воспринимать и разумно обосновывать войну. В своей книге „Воспоминания солдата“ Гейнц Гудериан пишет следующее: „По докуменьтальным даннам, которыми я располагаю, наличные 205 немецких дивизий к 22 июня 1941 г. были распределены следующим образом: 36 дивизий были расположены на западе /т. е. во Франции – б. м./, 12 дивизий в Норвегии, 1 дивизия в Дании, 7 дивизий на Балканах, 2 дивизии в Ливии. И только 145 дивизий могуть быть использованы для восточной кампании /т. е. против СССР – б. м./ Такого рода распределение сил свидетельствует о ненужном раздроблении: 38 д. на западе – это слышком много для этого региона. Как и для Норвигии 12 д. – это слишком много“ – заключает автор этих строк. И приходит к выводу, что если бы Гитлер предоставил ему эти силы, он бы вошел в Москву.
Что можно возразить против железной немецкой логики прославленного немецкого генерала. Г. Гудериан не случайный человек. Он является одной из эмблематических фигур эпохи Третьего Рейха. Генерал-полковник бронетанковых войск. Теоретик танковой войны – т. е. немецких блицкригов. Крайне экспансивный и агрессивный. Он не берет пленных…, потому что, видите ли, мешают его мобильности и приводят к ненужному отвлечению сил. Его стремительная атака против Франции в мае 1940 г. стоит в основе распада сопротивительных возможностей французов и приводит к пародоксу, а именно – немецкие танки заправляются горючим на придорожных заправочных в хорошо устроенной благоденствующей стране. Гудериан стоит в основе разгрома, который группа армии „Центр“ наносят советскому Западному фронту – самой мощной группировке Красной армии. Большие окружения под Смоленском и Брянском, как и бои под Ельней обусловлены в большой степени его стремительными и бескомпромысными атаками. Стремительный удар его Второй танковой группы, предислоцированной с севера на южное направление приводит к окружению Киева, куда попадают пять советских армий из состава Юго–Западного фронта впоследствии полностью уничтоженных. А город попадает в руки немцев.
Однако солдатская логика не всегда совпадает с политической логикой развития процессов и явлений во время войны. С формально-логической точки зрения Г. Гудериан прав. Но диалектика войны на востоке развивается в другой плоскости и как видно, остается непостижимой для генерала-полковника. Хотя строки вышеприведенной цитаты написани постфактум.
Если расмотрим процессы комплексно и в их динамическом развитии, увидим, что формальная логика на которой построены суждения Г. Гудериана неудовлетворительны для полного расскрытия процесов в их глубину. Давайте приимем, что Адольф Гитлер, отступая нажиму своих генералов, перебрасывает для нужд „Восточного похода“ весь свой наличный военный потенциал. Тогда спрашивается, кто бы прикрывал спину Германии со стороны Великобритарии. В стратегическом плане дивизии, окоторых серчает Г. Гудериан обеспечивают тыл и северный фланг. Именно такую функцию выполняют те 38 д. во Франции, 12 д. в Норвегии и одну в Дании.
По подсчетам немецкой военной разведки /Абвер/ в началном периоде войны британцы в состоянии развернуть 32 -33 дивизий. Честно говоря, в этом периоде Великобритания может обеспечить и развернуть всего лишь 29 дивизий. В данном случае не так важна ошибка, которую допускает Абвер, а сама идея. Этими 50-51 дивизией Гитлер обеспечивает себе хотя и минимальный перевес сил на западе и и таким образом крепко прижимает британцев на их „неприступном Альбионе“. Это дает ему возможность действовать на востоке не беспокоясь о своем тиле. Не надо впадать в ненужное заблуждение насчет Второго фронта. До десанта в Нормандии, проведенного в июне 1944 г., Гитлер не поставлен в критической ситуации, как во время Первой мировой войны, вести войну на двух фронтах.
В этом роде мыслей давайте разберем эту ситуацию поглубже. Рассмотрим роль тех 7-и немецких дивизий, дислоцировавшихся на Балканах. Если исключить формальную сторону – санаториально-лечебную и восстановительную, эти дивизии обеспечивают южное крило фронта от эвентуального британского десанта. Десант на Балканах, это старая, но неосуществленная со времени Первой мировой войны, мечта британского премиера – У. Черчилля, к этому времени Первый лорд адмиралтейства. Попытка британской армии дебаркировать у Дарданелл на Галлипольском полуострове при поддержке антантовских союзников провалилась. Можно выявить и еще одно соображение, которое, очевидно, непонятно Г. Гудериану. Эти силы фактически играют роль стратегического резерва – Германия не из тех стран, которые могут похвастаться неисчерпаемостью ресурсов, тем более демографических. Так что отсюда черпаются те батальоны, которые идут на пополнение редеющих, вследствие упорного сопротивления РККА, рядов вермахта на востоке.
Генерал-полковник Г. Гудериан требует для себя на востоке всех возможных военных сил и рессурсов, рассчитывая таким образом, что сможет покончить с русскими в рамках одной кампании. Как видно, отказ со стороны А. Гитлера, был совсем основателен с стратетической точки зрения. Существовала вполне реальная возможность, что британцы вошли бы в Берлин победителями еще до того как Гудериан вошел бы в Москву.
Еще один пример: одиннадцатого декабря 1941 г. А. Гитлер сообщает в Рейхстаге следующие цифры относительно войны на востоке: за пять месецев войны с 22 июня до 1 декабря попали в плен и было уничтожено 17 322 советских боевых самолетов, 21 391 танк, 32 541 орудие. В плен взяты 3 806 865 советских солдат и офицеров. Здес не учетены погибшие и разбредевшиеся по лесам и полям советские солдаты. И это не было пустым бахвальством с его стороны. В 2005 году Верховный Совет Русской федерации в общих чертах потвердил данные, вынесенные Гитлером, признавая, что в первые пять месецев войны Красная Армия потеряла около четырех миллионов бойцов и камандиров, захвачено 20 000 танков, 17 900 боевых самолетов, 20 000 орудий и т. д. А это является классической военной катастрофой. Но картина была бы неполной, не упомянув еще одну цифру. В результате немецкого наступления Советский Союз потерял 85 % мощности своего военно-промышленного комплекса, расположенного на европейской территории. Осталось всего 15% из того, что способно производить боеприпасы.
При таком стечении обстоятельств, с формально-логической точки зрения, крах советского государства предрешен. В самом деле диалектика развития процесов и явлений разворачивается в совершенно другой плоскости. Осенью страшного 1941 г. немецкое наступление остановлено. А в последующем контранаступлении РККА под Москвой основные немецкие силы потерпели тяжелейшее поражение и были отброшены далеко от советской столицы. Произошло своеобразное чудо. Но к нему непричастны „генерал Зима“ и „генерал Грязь“, на которых так горько жалуются немецкие фельдмаршалы и генералы и горько оплакивают свои „потерянные победы“. Тут вещи выходят за рамки диалектической объективности. Сталкиваемся с невыясненной, на данном этапе, субъективной предпоставленностью, расчитанной на долгосрочную перспективу .
Война, как видно, доволно сложное по характеру явление, чтобы втискивать его в рамки своей ограниченной эмоциональности. В конечном счете, современный человек не должен задавать себе только один, хотя и основателный, но только на первый взгляд, вопрос: что у нас отбирает война? В частности, Вторая мировая война? В порядке вещей мы должны задать себе еще один, не менее основательный вопрос – что получает человек от войны. Что она ему дает? Разве вся концептуальная основа войны исчерпывается одной только позой, каковой всущности является подвиг?
Легче всего низвергнуть войну как явление. Заклеймить ее как нечто, приносящее одни жертвы страдания и разрушения. Вообще отвергнуть необходимость существования войны. Особенно это касается Второй мировой войны. Свыше 50 до 60 миллионов жертв, чудовищные разрушения и потраченные на них огромные рессурсы. А несоизмеримые ни с чем испытанные нечеловеческие страдания – Ад, в который превращен земной шар? Это однако не может остановить войну, потому что кроме ниже упомянутых характеристик – жертв, страданий и разрушений, нельзя отрицать, что война создает предпосылки для ускоренного, даже скачкообразного развития человечества, способствующего развитию – научно-технологическому, финансово-экономическому и культурному.
Нельзя не признать, что после Второй мировой войны мир, восстановившийся от разрушений в целом и особенно в самых ключевых регионах, делает невероятный скачок в своем развитии, непостижимый для предыдущих столетий. И этот скачок был сорершен буквально в рамках одного десетилетия. Дальше темп развития закономерно замедляется, но поставленыѝ на новой, качественой основе прогресивно продолжается.
Расматривая процессы и явления с такой, объективной по характеру, точки зрения, выходит, что для нового скачка в мировом развитии нужна новая, еще более разрушительная война. Однако это связано с огромными по масштабам жертвами, и страданиями. Поэтому, чтобы избежать страшной событийности войны и вопреки тому осуществить тот необходимый для развития скочок, нужно войну осмыслить по- новому. Прежде всего надо подойти к войне с разумом. Подайти к войну с разумной точки.
Новому человеку, человеку разума нужно освободить войну от ее сопутствующих, негативных для человеческой эмоциональности явлений. Только тогда он сможеть прозреть и обосновать те необходимые механизмы, посредством, которых стимулируется общечеловеческое прогресивное развитие.
Comments
No comment yet.